Идеальный читатель «Трех дней до небытия» должен быть не только внимательным, но и эрудированным. Тим Пауэрс запихнул в свою книжку, казалось бы, несочетаемые материи. Тут вам и история Израиля XX века, и еврейская мистика, и теория относительности, и эзотерика, и история голливудского кино, и бесконечные цитаты из классической поэзии, было бы недурно, если бы читатель до того, как открыть «Три дня до небытия», ознакомился бы с помянутой выше «Бурей». Отдельным удовольствием должна стать ловля аллюзий и отсылок, но в данном случае их так много, что порой приходится гуглить. При этом не все и нагуглишь. То есть очень круто, что сюжет книги привязан к Гармоническому сближению, вот только чтобы это оценить, надо быть в курсе про Гармоническое сближение, а это отличает далеко не каждого. Это опять же является и плюсом, и минусом романа. С одной стороны, любопытно почитать что-то вот такое вот нашпигованное кучей всякого интересного. А с другой – всего заметить невозможно, а некоторые вещи приходится принимать, как данность, предполагая, что они тут не случайно. Этой книге явно не помешал бы свод развернутых комментариев, но если что-то в русском издании и найдется, то в весьма скудном количестве. Какие-то вещи прокомментированы, какие-то нет, сноски даны крайне хаотично.

Все эти сложности удивительным образом компенсируются построением текста. Тим Пауэрс использует классическую трехактную структуру повествования, он даже делит свой роман на три части, соответствующие завязке, развитию конфликта и развязке. Написано, словно по учебнику, четенько, по линеечке. Более того, он называет части действиями, что отсылает к знаменитому правилу триединства из классической драматургии XVII-XIX веков. Соответственно: единство действия – все подчинено магистральному сюжету поиска и захвата артефакта; единство места – события развиваются в Лос-Анджелесе со всей его топонимикой, вероятно, жители этого города могут словить дополнительное удовольствие, так как имеют возможность четко представить маршрут передвижений персонажей; единство времени – все события умещаются в три дня (заголовок не врет), да, теоретики классицизма призывали ограничивать действие одними сутками, но тут нам все-таки не пьеса Корнеля. В данном случае «Буря» не случайно звучит отголоском в «Трех днях до небытия», так как является единственной пьесой Шекспира, при написании которой он придерживался этого самого правила триединства (чаще всего он, конечно, плевать на него хотел). Надо, конечно, отметить, что первое действие (экспозиция и завязка) получилось длинней остальных, но слишком уж много элементов автору надо было вывести на сцену. Не переживайте, экшна после двухсотой страницы будет предостаточно.

Вообще, «Три дня до небытия» написаны крайне кинематографично, хоть сейчас бери и снимай по ним мини-сериал (хотелось бы позвать режиссером Дэвида Линча, ему бы тут было бы где развернуться). События даются с точки зрения разных персонажей, напряжения в действии хоть отбавляй, тут вам и перестрелки и погони, саспенса Пауэрс тоже умеет нагнать. Персонажи очерчены рельефно, но не слишком глубоко, но для триллера с элементами боевика иного и не требуется. Финал тут предельно голливудский, хотя это как раз весьма закономерно, все-таки события тесно связаны в том числе и с историей кинематографа. Есть много чисто визуальных находок: особенно хороши в этом отношении невероятные младенцы и автострада времени (объяснений не предполагается, за подробностями в книгу). В некотором смысле все это также работает в качестве противовеса сложности текста, что опять же и хорошо, и плохо. С одной стороны, читателю легко все это представить и проникнуться чисто событийным рядом романа. С другой – местами вышло слишком предсказуемо.

Конечно, Тим Пауэрс, прежде всего, развлекает читателя, тут не стоит искать философских глубин. Хотя это не мешает сказать, что «Три дня до небытия» о соотношении детерминизма и случайности в нашей жизни, о том, какую высокую цену люди порой готовы платить за комфорт своего существования, о том, что не стоит вмешиваться в ход вещей, может выйти и боком. Ну, еще и о том, что алкоголизм – это плохо. Но подобные темы (что не касается пагубности алкоголизма) скорее типичны для фантастики про перемещения во времени (ага-ага, вот вам намек на природу артефакта, вокруг которого и закручен сюжет), новаторством и не пахнет. А вот то, что у Пауэрса в этом романе происходит сращивание науки с магией всякой, алхимией и эзотерикой, – это по-настоящему любопытно. Если без пиетета посмотреть на современную фундаментальную науку, то неминуемо возникнет ассоциация с античной натурфилософией. Право слово, сейчас ученые талдычат про Большой Взрыв, сингулярности всякие, относительность того, другого, третьего, про квантовую запутанность не забудем, вот только все эти вещи уж очень напоминают рассуждения про Логос и все остальное из наследия древних греков. Да, мы понимаем, что все это сейчас смотрится наивно и примитивно, тем более, что и мистики всякой там хватало, сложно отделить математические представления Пифагора от его эзотерических взглядов. Вот только стоит задуматься: а как будет выглядеть вся наша передовая наука в глазах людей, например, из XXX века? Возможно, для них она так же будет наивной и примитивной, да еще и замешанной на заблуждениях. К тому же еще неизвестно, что из называемого сейчас квазинаучным не окажется для наших потомков очевидными константами, без которых невозможно и представить описание реальности. Смотря на ситуацию с этой точки, читатель легко сможет принять тот факт, что для изобретения машины времени в реальности «Трех дней до небытия» нужны не только знания законов физики, но еще и алхимия с Каббалой. И вот тут точно можно сказать, данная тема у Пауэрса получилась эффектной и убедительной, той самой изюминкой, которая и выделяет один отдельный текст из великого множества других. Хотя – опять же – убежденных позитивистов может и оттолкнуть.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что «Три дня до небытия» получились противоречивой книгой. Есть сильные стороны, есть и слабые, причем разные читатели таковыми назовут разные аспекты. Единственным непротиворечивым моментом можно считать то, что все-таки автор не подвязал все линии: кое-где и кое о чем не хватает объяснений, есть и лишние элементы. Вот, например, диббук (куда уж без диббука, если в сюжете присутствуют иудейские мистики?). Да, он тут как бы не случаен, но при этом без него можно было бы легко обойтись. В итоге автор так и не понял, что с ним делать, и просто отправил в небытие. Хотя по сути диббук мог бы вмешаться в игру и радикально повлиять на общий расклад. Вот и получается, эту книгу всякому не посоветуешь, при всем при том в категорию «must read» не поместишь. Разве что, если человек хочет почитать что-нибудь необычное. Да уж, в этом отношении Тим Пауэрс сочинил весьма достойный опус, однозначно необычно вышло.

Завершить же хочется некоторым количеством нелицеприятных слов в адрес российских издателей «Трех дней до небытия». При чтении сразу же бросается в глаза крайне неряшливая работа с книгой. Впечатление такое, словно редактор в нее и не заглядывал. И давайте в этом отношении даже не будем обращать внимание на порой плохо сформулированные фразы и досадные опечатки, издания переводной литературы в 1990-ых нас закалили. Но вот, например, частенько два абзаца оказываются слитыми в один. Особенно это напрягает в диалогах. Порой с первого раза и не поймешь, кто и что говорит. Но еще сильней раздражает, что переводчик и не подумал разобраться со всякими мелочами. Например, возраст одного персонажа во второй главе скачет, как мартовский заяц. Сперва говорится, что он попал на фронт в двадцать лет. Потом мы узнаем, что это было сорок лет назад. В таком случае выходит, что ему должно быть шестьдесят. Но никак не может быть больше именно сорока, так как легко определяется время действия книги. Поймать этот момент сразу не получится, если ты не знаешь даты Гармонического сближения, а год действия романа прямым текстом указан гораздо позже. И это всего лишь один пример. Порой, вообще, возникает ощущение, что при переводе некоторые фразы были просто утеряны. Хотя оно может быть и ложным, тут уж читатель должен заморочиться и кинуться сравнивать с оригиналом, а не всякий по ряду причин станет этим заниматься. И это все особенно неприятно, учитывая, что текст-то, как отмечалось выше, далеко не самый простой. Все-таки Пауэрс (как и любой другой автор, конечно) не заслуживает такого отношения со стороны издателей. Да, не смотря на кучу премий и признание на родине, у нас он как-то не особенно и прижился, издано далеко не все, настоящей популярностью пользуются разве что только «Врата Анубиса». Частенько можно натолкнуться на объяснение этой ситуации в духе, что автор слишком сложно пишет, ориентируется на элитарную публику, тут вам не Стивен Кинг, да и переводить его сложно. Потому, конечно, радостно, что «Три дня до небытия» все-таки издали на русском. Но такое качество подготовки книги неминуемо отпугнет тех немногих, кому и остальные романы Тима Пауэрса могли бы быть интересны. К счастью, после «Трех дней до небытия» была издана еще и «Трилогия Сдвигов». И это, конечно, прямо-таки знаковое событие. Но о ней мы поговорим уже в другой раз.

Для того, чтобы сейчас говорить о «Выживут только любовники», учитывая, что с момента их мировой премьеры прошло без малого восемь лет, нужно вспомнить ситуацию, сложившуся тогда в массовом кинематографе. А именно – из-за феноменального коммерческого успеха экранизаций романов цикла Стефани Майер «Сумерки» вампиры вновь стали модными киногероями. Было в этой ситуации что-то такое парадоксальное, что даже весь из себя контркультурный и артхаусный Гас Ван Сент, очертя голову, добивался возможности поставить финальные части «Сумерек». Ему, конечно, не дали, возможно, и зря. И вот Джармуш, который точно еще дальше от массового кино, чем Ван Сент, берет и сочиняет историю на модную тему. Зовет на главные роли сплошь звезд: Тома Хиддлстона (Адам), Тильду Суинтон (Ева), Миу Васиковска (Ава, сестра Евы), Антона Ельчина (личный дилер Адама), Джона Хёрта (Кристофер Марло, да-да, тот самый елизаветинский драматург, который сочинил «Доктора Фауста», он оказался вполне себе вампиром), Джеффри Райта (врач, снабжающий Адама отборной кровью). Более того, делает своих вампиров вполне себе современными, они на людей не охотятся, предпочитают кровь из больниц. И как полагается по новой вампирской традиции, строит коллизию вокруг отношений, а не всяких там ужасов. Можно представить себе недоумение тех, кто прибежал в кинотеатры смотреть вампирское кинцо, к тому же с голым Хиддлстоном, но при этом раньше не сталкивался с феноменом Джармуша. Ведь, как и говорилось выше, вампиры для Джармуша оказались прямо-таки типичными героями. Вышел же у него фильм в лучших именно его, Джармуша, традициях. Можно ли это назвать деконструкцией модной темы? Безусловно, никто не запрещает кидаться подобными вердиктами, тем более что и доказательства тому в фильме найдутся. Но говорить все-таки надо скорее о том, что Джармуш продемонстрировал одну простую идею: вампирское кино (как формат) подходит для любого сюжета, сами по себе бессмертные кровососы стали столь универсальным символам, что их можно использовать для любых целей. В данном случае они хорошо срифмовались с темами меланхолии, вековечной тоски, поиска предназначения и, конечно, любви. Причем любви такого уровня, про которую можно сказать именно что словами Шекспира: «Любовь — не кукла жалкая в руках / У времени, стирающего розы / На пламенных устах и на щеках, / И не страшны ей времени угрозы. / А если я не прав и лжет мой стих, / То нет любви — и нет стихов моих!», сонет 116-ый (перевод С. Маршака). А чтобы зритель все понял, Ева читает эти строки, когда летит к Адаму из Танжера в Детройт.

«Выживут только любовники» просто напичкан бесконечным количеством всевозможных культурных аллюзий, но, прежде всего, в глаза лезут литературные. В какой-то момент это кажется полнейшим дурновкусием. Начнем с того, что главных героев зовут Адам и Ева (прозрачней и банальней не придумаешь). Приходя в клинику за донорской кровью, Адам с целью конспирации вешает на медицинский халат бейджик с фамилией Фауст, его поставщика крови зовут Уотсоном. Главные герои для фальшивых паспортов используют исключительно литературоцентричные псевдонимы: у него на имя Стивена Дедала (привет, «Улисс» Джеймса Джойса), у нее на имя Дэйзи Бьюкенен (фанаты «Великого Гэтсби» Фрэнсиса Скотта Фицджеральда радостно встрепенулись). Ну, и так далее. Тут было бы достаточно одной только сцены, в которой Ева перед отъездом в Детройт кладет в чемодан любимые книги. А есть еще аллюзии (в том числе аллюзии Джармуша на собственные фильмы), которые так просто и не заметишь. Но отторжения подобная чрезмерность не вызывает, она компенсируется тонкостью всего остального. Кстати говоря, само название фильма является сложносочиненной аллюзией. Это немного перефразированная цитата из стихотворения Джека Линдсея «Возрожденная Земля». В оригинале выглядит вот так: «…only lovers were left alive…». Соответственно, сам фильм Джармуша называется «Only Lovers Left Alive». Любопытно, что именно так назвал в первой половине 1960-ых свой постапокалиптический роман Дэйв Уоллис. В этом романе по миру прокатывается жуткая волна самоубийств, но с жизнью кончают исключительно взрослые. В какой-то момент на Земле остаются только дети и подростки, им-то и строить новую цивилизацию. В свое время книжка эта наделала такого шума, что за ее экранизацию собирался приняться Николас Рэй, прославившийся «Бунтарем без причины» с Джеймсом Дином. В итоге фильм так и не состоялся (а жаль, могло бы получится по крайней мере любопытно). Во второй половине 1970-ых Джармуш работал ассистентом именно у Рэя. Поэтому название рассматриваемого фильма является не только цитатой из стихотворения Линдсея, но еще и данью уважения учителю. Кстати говоря, контркультурный роман Уоллиса (а в свое время он наделал большого шума, это сейчас такой сюжет является мейнстримом) был тихо и скромно опубликован в России в журнале «Вокруг света» (в 1991 году) с существенными сокращениями и под заголовком «Молодой мир». Полного перевода отечественный читатель так и не получил, переизданий массовым тиражом так и не случилось. Хотя, конечно, сам по себе роман Уоллиса заслуживает большего, хотя бы с точки зрения заполнения культурных лакун.

Но отвлечемся от романа Уоллиса (он заслуживает, конечно, более подробного разговора) и вернемся к фильму Джармуша. Выше уже было сказано, что чрезмерность цитат и аллюзий искупается тонкостью исполнения, пришла пора сказать именно об этом. «Выживут только любовники» стоит на четырех китах. Первый: чарующая ночная атмосфера. Оператор Йорик Ле Со творит подлинное волшебство. Тут много теней, расфокусированного света фонарей, кажется, что при просмотре можно унюхать ночную прохладу. С одной стороны, из несколько игрушечных домов Танжера, а с другой – из заброшенных зданий Детройта строится чарующий призрачный мир, в котором в пустоте бродят неприкаянные бессмертные. Тут нет выкручивания цветов до предела, как модно делать в блокбастерах, тут все неброско и оттого почти нереально. Второй: тщательно продуманная обстановка в домах Адама и Евы. У него – бесконечное количество всевозможных музыкальных инструментов, всякой звукозаписывающей аппаратуры и предметов антиквариата, у нее – почти пустая квартира, в которой в какой-то момент мы обнаруживаем причудливую библиотеку на лестнице. Пространство их домов индивидуально, предельно обжито, не кажется простой декорацией. Порой Джармуш не удерживается от иронии и показывает, что книги у Адама хранятся в самых неподходящих местах, даже в холодильнике. В самом-то деле – зачем еще вампиру холодильник, если кровь он держит в специальных термосах? Третий (возможно, его надо бы назвать первым): чарующий саундтрек. Он по-настоящему ночной и тревожный, но в то же время предельно меланхоличный. Музыка так сшита с картинкой, что и зазора не видать, бритву не просунешь. Звучание и изображение дополняют друг друга, усиливают плотность фильма, не дают от него оторваться. Ну, и очевидный четвертый кит: актерская игра. Из Суинтон и Хиддлстона получились идеальные вампиры. Да, они предельно человечны (Джармуш даже оставил им право на сердцебиение), но при этом они выглядят существами не от мира сего, теми, кто познал глубины времени, прожил столь долго, что пора бы и задуматься, а не тратишь ли ты попусту свою бессмертную жизнь. Остальные актеры выглядят в своих ролях так же убедительно, но, конечно, Суинтон и Хиддлстон тут на первом плане. Все эти компоненты соединяются в алхимическом тигле Джармуша, становясь основой для идеального фильма о вечных существах, обремененных не только бесконечным количеством прожитых дней, но еще и пониманием того, что человечество не достойно великих вещей, все равно либо забудет, либо исказит, либо просто испортит.

А как же сюжет? А сюжет Джармушу не важен. Он фиксирует повседневную жизнь своих героев, не пытается сделать ее напряженной и сенсационной. Все у них тут тихо, по-домашнему. Да, приезд Авы влияет на их образ жизни, но все-таки подобных коллизий они уже насмотрелись. Говорят, что когда Джармуша попросили увеличить в фильме количество экшна, он наоборот взял и вырезал все экшн-сцены, которые на тот момент были отсняты. Было бы, конечно, интересно посмотреть на вырезанный материал.

Ночь, пустынные пространства, неприкаянные души, порой бессодержательные разговоры, немного смешного, чуть больше печального, в кадре разлита почти инфантильная мечтательность – если интересно такое, то вам сюда. За напряженным сюжетом и громким экшном в другие места. Но, думается, почти каждый зритель, если совпадет настроение, может получить от «Выживут только любовники» большое удовольствие. Любители же подобного кино в любом случае останутся в восторге.